Оставляла ребёнка у мамы, мама сейчас живёт не одна, с ней моя сестра с дочерью. Пока мама и сестра смотрели какую-то передачу по телевизору, дети побаловались на кухне. Детям понравился фильтр для воды, фильтр они налили всё, что подвернулось под руку: молоко и газировку. Следы преступления детишки за собой убрали, налили нормальную воду. Потом этой водой мама и сестра утолили жажду.

Я ребёнка забрала, маме денег подкинула. Первый звонок от них содержал следующую информацию: мама и сестра решили заказать суши. Суши ели все: мама, сестра, племянница. Изначально отравилась только сестра. Но так как суши ели все, то они их исключили из списка подозреваемых и занялись поиском того, что реально стало причиной отравления.

Второй звонок от мамы и сестры. Тут-то племянница им и поведала об экспериментах с фильтром для воды, но выдала информацию таким образом, что это не она, а мой ребёнок. И маме как раз тоже поплохело.

У мамы и сестры всё сошлось: они решили, что траванулись водой. Они ещё оставшуюся воду в кувшине рассмотрели, увидели, что она какая-то странная, беловатая из-за остатков молока. Решили, что из-за газировки в фильтре что-то поломалось, “яд” из фильтра проник в воду.

Я посмеялась, попрощалась, пообещав перезвонить сразу после беседы с ребёнком. Ребёнок сказал, что молоко заливал он, а газировку – двоюродная сестра. Идея была общая. Перезвонила маме, сказала, что у них коллективный бред: нет в фильтрах яда, даже если его ресурс моментально был исчерпан из-за газировки, то отфильтрованная вода просто осталась бы сырок без разных добавок, ну, может, капля молока в фильтре задержалась и в воду попала. Молоко же, а не цианид.

Вся вина была возложена на меня: племяннице они поверили, что она ни в чем не виновата, это мой ребёнок отравил фильтр и бабушку с тётей, я плохо воспитываю ребёнка, должна его выпороть. Стало не до смеха. Маме посоветовала помимо органов пищеварения проверить мозги, а то явно у них какие-то проблемы.

О том, что племяннице тоже стало плохо, но уже ночью, я узнала на следующий день. Мама звонила, извинялась. Племяшка воду из кувшина с фильтров после детской пакости не пила, поэтому подозрения с яда из испорченного газировкой фильтра были сняты. Раз суши ели все, то отравились точно ими. Извинения я приняла, но информацию об их не очень адекватном поведении на ус намотала.

Ребёнка стала оставлять с соседкой. Решила не возить к маме, пока сестра не решит квартирный вопрос. И денег меньше стало уходить, и ездить никуда не надо, и дети ничего не напакостят – соседка на пенсии, дети и внуки в другом городе.

С мамой мы созванивались в обычном режиме. Где-то месяца через четыре она спросила, почему я давно не привозила к ней ребёнка. Я маме призналась, что просто хочу избежать последствий возможных детских выходок. Сказала, что как только сестра с племянницей переедут, то снова буду привозить ребёнка. Не знаю, как именно мама передала сестре наш диалог, но сестра решила, что я на неё гоню из-за того, что она живёт у мамы.

Сестра позвонила мне, наехала, что не моё дело, где и с кем она живёт. Я согласилась:

– Верно говоришь, мне наплевать. Дело не в том, что вы живёте у мамы, а в том, что пакостили дети вдвоём, но вы обвинили только моего ребёнка. Чтобы больше такое не повторялось, я перестала привозить ребёнка к маме. А ты можешь жить где хочешь, мне реально наплевать.

Сестра в обиде. Мама, которая вроде сначала верно меня поняла, склонилась на сторону сестры, ведь девочки не пакостят, девочки спокойные и хорошие. Я маме посоветовала вспомнить меня и сестру в детстве, очень “спокойными” и “хорошими” девочками мы были. Мама предпочла промолчать.

Сестра всё ещё живёт у мамы. Мама решила, что сама будет ездить к нам, но после первого же визита я ей запретила пересекать порог нашей квартиры. Мама приехала и стала выпытывать у моего ребёнка правду, требуя сказать, что молоко и газировку он заливал в кувшин с фильтром в гордом одиночестве. Причём мама использовала недопустимые формулировки: “Ты же мужчина, мужчины всегда говорят правду. Или ты не мужчина, раз оговариваешь девочку?”

Как только я это слушала, сразу же взяла маму за ручку и выставила. Девочку мой ребёнок оговаривает, конечно, заняться ему больше нечем. Пока так, как будет дальше, не знаю. Но я не позволю делать из моего ребёнка козла отпущения. Записано.